в связи со смертью Манделы со всех сторон всплывает идея о том, что апартеид был не так уж и плох.

занятно при этом, что произнося слово "апартеид", такой вот согласный с его "неплохостью" человек (назовем его Петей) представляет себя в ЮАР белым, а не черным. точно так же, как произнося слова "черта оседлости", Петя не представляет себя евреем. в принципе-то если Петя белый и не еврей - то и с чего бы ему представлять себя черным или евреем? но ведь и рисуя себя в 19-м веке Петя не ассоциирует себя с крепостной крестьянкой или с нищим, которого повесили за кражу платка; в Спарте он не видит себя илотом и т.д. и т.п. думаю, мысль понятна.

вообще эта неспособность представить себя другим - она ведь всепоглощающа. Петя совершенно искренне уверен, что на месте депрессивной N он не потерял бы работу, на месте черного K при том же апартеиде добился бы чего-нибудь значимого, а на месте трансгендера L не парился бы по пустякам. ему даже в голову не приходит, что при клинической депрессии способность к мобилизации собственной воли была бы у него совершенно иной; что без образования и при жесткой сегрегации пределом его мечтаний было бы оказаться личным слугой у какого-нибудь нестрогого белого господина; и что для трансгендера проблемы трансгендера !внезапно становятся крайне важными. нет-нет, Петя всегда был бы Петей, со всеми его достижениями, со всей его самооценкой, взглядами, возможностями и крутизной.

поэтому Петя, развалившись в воображаемом кресле на воображаемом крыльце воображаемой южноафриканской фермы, непринужденно рассуждает о том, как озлобленные люди, десятилетиями лишенные образования и прав, эти тупые негры посмели разрушить славную белую цивилизацию.

один мой френд написал, что широкое принятие российским обществом мысли о том, что апартеид - это не так уж и плохо, означает, что в стране возник запрос на собственный апартеид. не уверен, что согласен именно с такой формулировкой, но в любом случае ведь ни один Петя не думает, что он, его семья или его друзья могут оказаться по ту сторону забора.